Владимир Шабардин о проблемах школьного буллинга, трудоустройстве подростков и зависимостях

 

В июне Уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка было согласовано назначение Владимира Шабардина на должность Уполномоченного по правам ребенка в Кировской области. Единогласно за кандидатуру действующего уполномоченного высказались и депутаты регионального законодательного собрания. Мы встретились с Владимиром Валерьевичем, чтобы поговорить о результатах работы уполномоченного за предыдущие периоды и планах на будущее. Впрочем, начать разговор хотелось и с обсуждения еще одного назначения Шабардина – в этом году он стал еще и главой Координационного совета уполномоченных по правам ребенка в субъектах Приволжского федерального округа.   

 

- Владимир Валерьевич, что дает, какие перспективы открывает и какую ответственность накладывает ваш новый статус?

 

- Действительно, коллеги из ПФО в этом году доверили мне руководство нашим координационным советом. С одной стороны - это дополнительная общественная нагрузка, демонстрация уровня доверия коллег, а с другой - эффективный инструмент взаимодействия с федеральным центром, возможность оперативно получать информацию и по той или иной статистике, и по успешным практикам регионов, а, значит, сделать так, чтобы это появилось и у нас.

Кроме того, это возможность увидеть общие тенденции, общие проблемы и привлечь к обсуждению и решению лучших специалистов из ПФО, а, если это вопрос окружного масштаба, то лучших специалистов страны.

Кстати, первое заседание координационного совета под моим руководством уже назначено. Оно пройдет в августе в Чебоксарах, а темой станет проблема различных зависимостей (алкоголизм, наркомания, игромания) в семье.

К сожалению, по статистике большинство проблем семьи, с которыми мы сталкиваемся, если даже не имеют зависимость в качестве первопричины, то в 99% случаев употребление алкоголя или наркотиков является сопутствующим фактором. 

 

- То есть мероприятие будет посвящено проблеме зависимости взрослых?

 

— Проблеме зависимостей в целом: и среди взрослых, и среди подростков. Как и во всех других случаях, уполномоченный по правам ребенка не может заниматься ребенком в отрыве от семьи, среды, социума, в котором он живет... У нашего совета отцов есть лозунг: "Чужих детей не бывает. Есть окружение моего ребенка". И эта позиция мне очень близка. То есть, улучшая окружение ребёнка, повышая безопасность его жизни, формируя инфраструктуру, ты тоже заботишься о нем.

Мы понимаем, что если у ребёнка проблемы в школе, если он приходит в школу в грязной одежде, если видно, что он голодный, если он, не дай Бог, с синяками, то, наверное, причины-то внешние. И здесь важно отработать ситуацию с окружением, в первую очередь с его семьёй, чтобы проблема решилась. В моей практике были мамы, которые очень любили своих детей, дети, любящие своих мам, но между ними - зависимость, с которой они не могут справиться самостоятельно. Мы понимаем, что процент излечения от зависимости далёк от идеала, от 100%. Даже показатель в 10-15% считается хорошим, но это не значит, что мы не должны стремиться к тому, чтобы его улучшить. Если ситуация безнадёжна, то, конечно, ребёнка нужны другие условия. Но если есть какие-то шансы и зацепки, то надо это использовать. Поэтому и федеральный вектор деятельности уполномоченных - это семейно-ориентированный и семейно-сберегающий подход.

 

 

- A как же дети, у которых семьи нет? Они выключены из поля зрения уполномоченных?

 

- Конечно, нет. Вектор направлен на то, чтобы семья была у каждого ребенка. Подавляющее большинство сирот - это социальные сироты, сироты при живых родителях. Во-вторых, никто не говорит, что существует только кровная семья, развивается институт приемных... Мы говорим о том, что детей в государственных учреждениях должно быть меньше, для того, чтобы семью нашел каждый ребенок - это и система наставничества, и, опять же, приемные семьи и стремление сделать так, чтобы ребенок не оказался в учреждении повторно. Это изменение подхода к особым детям. Мы понимаем, что не все готовы взять в семью особого ребёнка. Но и такие примеры есть... И наша задача поддержать такие семьи.

Кстати, есть ситуации, когда одинокий отец воспитывает детей с особенностями развития. Зачастую отцы стараются не выносить свои проблемы на общественное обсуждение, но проблем от этого не меньше. Без поддержки благотворительных фондов, региональных и федеральных, общественных организаций справиться было бы очень сложно.

В моей практике есть история, когда папа из района с помощью фонда даже  приобрел квартиру и переехал из одного района области в другой, ближе к областному центру.

 

- Владимир Валерьевич, относительно недавно, с 2024 года, в деятельность уполномоченных по правам ребенка введено такое понятие как «Карта действий». Что это за документ и что за «действия»?

 

- «Карта действий» определяет ключевые направления работы уполномоченного в течение года, это некий вектор. При  этом работа с обращениями, выезды, мониторинги, летняя оздоровительная кампания – все это сохраняется, но углубляется работа по конкретным направлениям. Например, в прошлом году мы серьезно и глубоко занимались вопросами трудоустройства подростков, работой с зависимостями (это направление есть в «Карте» и этого года), а также вопросами организации питания и медицинского обслуживания в школах. Ежегодно по определенным показателям работа уполномоченных в рамках направлений «Карты» оценивается на уровне Федерации.  Очень приятно, что по результатам 2024 года наша команда вошла в пятерку лучших в России.

 

- Помнится, в Кировской области в одной из первых был принят стандарт ответственного трудоустройства подростков…

 

- Все верно. Благодаря готовности и оперативности руководства Службы занятости, а также нашего бизнес-сообщества - Вятской торгово-промышленной палаты, мы пошли дальше, чем было принято в других регионах. Моя позиция всегда была такой - подростки должны быть трудоустроены не только в образовательных организациях, на базе пришкольных бригад, но и знакомиться с реальной профессией. Поэтому у нас сертификат соответствия стандарту ответственного трудоустройства, который вручается предприятию, обязательно подписывается тремя сторонами: региональный уполномоченный по правам ребенка, руководитель управления службы занятости и президент торгово-промышленной палаты. Мы проводили и проводим семинары для работодателей о том, как может и должно быть организовано трудоустройство подростков. В качестве эксперта, единственного представителя от корпуса уполномоченных, по этой теме я выступал и на международном Форуме труда в Санкт-Петербурге.

За основу мы взяли нормативные документы, разработанные в Ханты-Мансийском автономном округе, но дополнили реальным сектором.

 

 

— Кстати, есть ли какие-то цифры по трудоустройству подростков в регионе?

 

- Конечно. Более того, все цифры, итоги деятельности публикуются в ежегодном докладе Уполномоченного на сайте pravarebenka43.ru. Наш отчет по этому направлению, кстати, очень заинтересовал и губернатора Александра Валентиновича Соколова. Ведь, на самом деле, показатель трудоустройства подростков - это и маркер эффективности работы муниципальных властей с молодежью, предпринимательским сообществом, заинтересованности в том, чтобы люди не уезжали из района… Что примечательно, цифры эти очень отличаются от района к району. Например, в одном районе процент трудоустройства детей 14-18 лет (именно это категория подпадает под трудоустройство подростков) 36, в другом - 14, в третьем…0

Это первая составляющая. Мы копнули глубже. Что значит трудоустроено? Если затраченные средства это только «бюджет», значит это исключительно «пришкольное» трудоустройство, а вот если есть еще и затраты реального работодателя - это и есть тот самый реальный сектор, знакомство с настоящими профессиями.

У нас есть районы, к примеру, Куменский и Пижанский, где затраты на трудоустройство подростков в реальном секторе (то, где платит не бюджет, а бизнес) исчисляются миллионами. Это значит, что дети работали на реальном производстве, они получили реальные деньги. И вот в этом направлении мы должны развиваться.

В то же время мы выявили районы, где этот показатель был равен 0. Например, в Белохолуницком районе и в городе Вятские Поляны - то есть во всем районе не нашлось ни одного рабочего места, ни в магазине, ни в управляющей компании, ни на заводе, где бы мог какой-то подросток работать. При этом в том же Белохолуницком районе из 656 детей всего было устроено 98 - 14,9%. На мой взгляд, эти показатели, в том числе отражают желание муниципальных властей удержать молодежь у себя, а второй момент – это, конечно, показатель доли возможного неофициального трудоустройства. А к чему это приводит, мы, к сожалению, были свидетелями несколько лет назад, когда в Котельническом районе один подросток погиб, а второй был травмирован при нелегальном найме для разборки здания.

Стандарт же ответственного трудоустройства регулирует все подходы работы с несовершеннолетними: сколько можно работать, система наставничества, система поощрения… В общем все нормы и правила.

Для меня, как для отца, это важно.  Например, мой сын в прошлом году работал, был официально трудоустроен (сам зарегистрировался), а у меня, как и у всех родителей, был контактный телефон наставника, которому я всегда мог позвонить и уточнить: какая форма одежды, где и сколько ребенок будет работать….

Заинтересованность должна быть и у работодателей: ребенок, который отработал подростком в 16−17 лет, в 18 лет может стать их полноценным сотрудником. Но даже если он учится где-то параллельно, они видят в этом резерв.

И еще один момент. Когда мы общаемся со многими многодетными семьями на предмет того, чем мы можем помочь. Многие, знаете, что говорят? Нам не нужна поддержка, устройте наших детей летом на работу.

— Владимир Валерьевич, возвращаясь к тому, что это далеко не первое ваше избрание, насколько за это время изменились задачи и проблематика, с которыми приходится работать?

 

— Если взять даже просто цифры, то мы начинали с 300 обращений в год, сейчас их порядка 1 300. При этом аппарат уполномоченного не увеличился ни на одного человека. Рост же обращений связан с тем, люди поняли, что можно обращаться, что эффект есть. У нас довольно много случаев, когда приходят повторно, потому что с предыдущим вопросом в свое время разобраться удалось или говорят: «Вот вы помогли нашим коллегам, соседям, односельчанам или еще кому-то, у нас такая же проблема».

Что касается тем обращений, то первые годы самый острый вопрос – жилье, в том числе, проблемы жилья для детей-сирот. За это время мы очень активно продвигали тему изменений в нормативных актах. Изначально законодательство предусматривало только вариант, при котором ребенок из числа детей-сирот или детей, оставшихся без попечения родителей, получал жилье  по месту его выявления.

Конкретный пример: была девочка, которую мать проездом из одного района в другой родила и оставила в Лузском районе. Девочка пробыла там 2 дня, затем была передана в дом ребенка, потом в один детский дом, затем в другой, сменила несколько учреждений, выучилась в колледже. Когда пришло время обеспечения ее жильем, ей предложили жилье в Лузском районе, где она, по сути, в сознательном возрасте никогда не была, никого не знает… Логики предоставления в этой ситуации жилья в непонятном населенном пункте и траты бюджетных средств никакой, не говоря уже о вопросах социализации. Первым шагом стало то, что мы добились изменений в законодательстве, которые позволили ребятам выбирать район проживания, но без пяти крупных городов: Кирова, Слободского, Кирово-Чепецка, Котельнича, Вятских Полян.  Причем, я изначально говорил о том, что нам не нужно исключать крупные города. Во-первых, потому что нового жилья в районах строилось мало, а если и строились дома, то с кучей проблем, как пресловутый дом в деревне Зайцевы, в котором сейчас никто не живет, а надзорные органы регулярно проверяют и фиксируют нарушения… а ведь бюджетные средства были потрачены.

Затем, без нашего непосредственного участия, но в этом же направлении произошли изменения в федеральном законодательстве, которые ограничили 25% количество квартир в доме, где могут проживать дети сироты. Таким образом, была решена проблема «сиротских домов», и сейчас у выпускников есть возможность социализироваться.

Следующим шагом на местном уровне стала отмена ограничения по 5 крупным городам и ребенок может выбрать жилье в любой точке региона с учетом наличия подходящего жилого фонда. Да, конечно, сейчас большинство ребят получают квартиру в областном центре. Это финансовые затраты, но это, во-первых, позволило лучше контролировать качество жилья. Во-вторых, мы понимаем, что даже если 25% квартир займут сироты, то остальные квартиры приобретут люди, которые смогут проконтролировать, как этот дом построен.

В-третьих, все-таки рынок труда в Кирове шире, как с точки зрения наличия вакансий, так и выбора профессий.

Все это позволило нам, и об этом я ответственно заявляю, войти в число немногих регионов, где нет очередей на получение жилья детьми-сиротами. Бывают единичные случаи, но многотысячных и многолетних очередей у нас точно нет.

 

Еще один решенный вопрос из разряда инициатив уполномоченного – это создание Службы ранней помощи. Эту практику я увидел в другом регионе и очень захотел внедрить у нас. Суть Службы сводится к совместной работе здравоохранения, образования и социального развития. Образование видит ребёнка, когда тот впервые попадает в детский сад. И только тогда начинает работать с ним, если, к примеру, выявлены логопедические проблемы. Здравоохранение видит проблему раньше, но никак не взаимодействует с образованием. Социальное развитие работает в целом с семьей, не занимаясь отдельными проблемами здравоохранения и образования. В 2013 на базе «Айболита» на Северной Набережной мы создали единую Службу ранней помощи. Если у ребенка есть уже явные особенности или факторы риска (например, ребенок родился у несовершеннолетних родителей), все специалисты подключаются сразу и в тот же детский сад ребенок идет уже подготовленным. До сих пор Служба продолжает успешно работать.

 

 

«Зеленые комнаты» - тоже реализованная инициатива, которая позволяет минимизировать негативное психологическое воздействие на ребенка в ходе расследования преступлений против его личности. К сожалению, у нас в регионе ежегодно несколько сотен детей проходят потерпевшими от действий различного характера. Психолог один на один в специально оборудованном помещении общается с потерпевшим,  а следователи, другие специалисты находятся за зеркалом в другом помещении для фиксации фактов.

Первое, что было сделано - мы договорились с Министерством соцразвития, и все зеленые комнаты, их сейчас 5 по области, разместили на базе соцучреждений. Там был сделан ремонт, установлено необходимое оборудование. Где есть круглосуточный персонал и возможность круглосуточного наблюдения ребенка, возможно даже обеспечить временное проживание ребенка. Первые три «зеленые комнаты» были созданы без привлечения бюджетных средств – исключительно за счет поддержки наших добрых друзей из разных организаций, благотворительных фондов. Это и фонд «Иоанна Богослова», и лично Сусанна Васильевна Aникитина-Юнгблюд, и Юрий Захаров и компания «Железно», члены Общественного совета при Следственном комитете… На еще две комнаты были привлечены грантовые средства.

Изначально мы действовали в рамках трехстороннего соглашения:  уполномоченный по правам ребенка, министерство соцразвития и Следственный комитет. Сегодня в соглашении уже 5 сторон, дополнительно в него вошли Следственный комитет на транспорт и УМВД. И сейчас случаи жестокого обращения с детьми также рассматриваются на базе «зеленых комнат».

Потенциал «зелёных комнат» ещё не исчерпан. Например, они могут использоваться при  работе с детьми с нарушением аутистического спектра и другими. Я очень рад, что коллеги активно используют это.

Также анкеты, которые мы разработали для мониторинга удовлетворенности школьным питанием, используются нашими коллегами и в других регионах.

 

 

- В последние годы, что «на пике популярности»?

 

- К сожалению, это конфликты в образовательных организациях. Это очень большая проблема, поэтому оказание психологической помощи и работа с проблемами буллинга  - в приоритете. К примеру, требуется существенное реформирование психологической службы в школах. Во многих школах у нас нет психологов вообще, во многих других – весьма формальное наличие специалиста. То есть мы не можем сейчас найти физически даже просто психолога в каждую школу, не говоря уже о профессионалах высокой квалификации. К тому же сейчас психологи в школах больше занимаются учебной нагрузкой: тестирование в первый класс, в пятый, в девятый, в одиннадцатый, ОГЭ, ЕГЭ.

Мы же говорим о серьезных вызовах, которые у нас идут последние годы. Это буллинг, это скул-шутинг. Слова иностранные, но именно они используются в качестве профессиональной терминологии.

Мы много разговаривали с коллегами из городов, где трагедии в школах случались, это и Казань, и Пермь, и Улан-Уде... Это все на слуху. И везде, где это происходит, подросток идет не куда-то, а в свою школу. Это большая проблема. Если мы не будем работать в своем учреждении, то, не дай Бог, мы можем прийти к какой-то серьезной ситуации.

Чтобы этого не допустить, нужно вовремя выявлять и работать в ситуации, при которой там идет давление старших на младших, либо в параллели, либо кто-то становится изгоем. Потому что, опять же, общаясь с коллегами, мы говорили, что каждая такая ситуация возникала не одномоментно. Если какая-то девочка вернулась в школу с коктейлем Молотова, то ее до этого три года ее унижали... И неправда, что никто ничего не знал, просто так было удобнее – либо скрывать, либо не обращать внимания. Это проблема очень серьезная. Мы видим потенциал в создании межшкольных психологических служб.

 

- Да, круг вопросов, с которыми вам приходится иметь дело, действительно очень широк.

 

- Это правда. В настоящее время я являюсь членом исполнительного комитета Кировского регионального отделения Ассоциации юристов России. И, когда мы с коллегами рассматриваем кейсы, с которыми нашему Аппарату приходится работать, все только удивляются, какие мы «многостаночники». У нас нет узкого направления, я и два юриста в аппарате ежедневно разбираются с ситуациями, попадающими под юрисдикцию и семейного, и жилищного, и даже уголовного права. Готовых решений и одинаковых ситуаций нет – мы всегда заново ищем варианты. И очень рад, что временами удается справиться и с крайне сложными случаями. Например, в прошлом году мы стали, буквально, последней инстанцией для девушки, которой уже 30 лет, и 12 лет она добивалась законного права на получение жилья.  И вот мы нашли юридические нюансы и решения. Год назад она получила квартиру.

 

Есть и международные вопросы. У нас была ситуация, она, кстати, тоже описана в докладе, когда началась пандемия, и казалось, что трое детей остались за рубежом с отцом, который серьезно заболел. Мама была арестована в России за мошенничество. Детям пришлось ухаживать за лежачим отцом. Регулярных авиационных рейсов нет. С помощью федерального аппарата нам удалось вывезти троих детей и отца с помощью вывозных бортов МЧС - медицины катастроф. К сожалению, отец не выжил, но зато детям удалось воссоединиться с родной бабушкой.

 

 

- Сложно. Надеюсь, не все задачи такие…

 

- Текущие задачи, конечно, другие. К примеру, мониторинг лагерей отдыха. В каждый лагерь я обязательно приезжаю лично и без предупреждения, в любое время дня и ночи, потому что мы предполагаем, что эти учреждения должны работать круглосуточно. Там всегда должны быть и продукты, и условия, и специалисты. Бывают открытые выезды, например, по приглашению депутатов законодательного собрания, выезды по обращениям и наш «тайный график». Кстати, в этом году в одной из смен были вопросы по питанию, на следующей смене уже работает другая организация.

 

Совсем скоро займемся вопросами мониторинга готовности школ к началу учебного года, школьное питание, медицинское обслуживание. Прием граждан ведется на постоянной основе. Так что – скучать не приходится.

 

- Владимир Валерьевич, к сожалению, невозможно охватить все вопросы в рамках одного интервью. Так что, говоря о планах на будущее, давайте остановимся на направлениях «Карты действия» этого года.

 

- Основные направления это: помощь семьям с детьми участников СВО, развитие практик внестационарной помощи и стационаров совместного размещения семей с детьми, находящихся в трудной жизненной ситуации, работа по увеличению охвата различными формами услуг реабилитации родителей, имеющих алкогольную и наркотическую зависимости, участие в судах для оказания помощи гражданам при рассмотрении в отношении их исков о лишении/ограничении родительских прав.

 

- Вопросы непростые, о каждом из которых очень хочется поговорить отдельно. Надеюсь, такая возможность еще будет.

 

-Конечно, мы всегда открыты к общению.